Материнская молитва
Ему дали лопату и приказали копать!
Немецкий конвой окружил пленника.
Сил рыть почти не было. Руки болели, глаз опух, ноги тряслись. Он стоял в грязной, рваной гимнастёрке, замерзая от холодного утреннего ветра, но стиснув зубы мужественно стал снимать пласты земли. «Если я брошу копать, фрицы пристрелят меня сейчас же, ― думал он». Светало. Пахло свежестью от утренней росы и еловыми шишками. Пела кукушка. Рядом был лес.
Сержант Красной Армии Константин Евдокимов продолжал копать себе могилу и вспоминал мирную жизнь. Родную Вологодчину. Как он с друзьями бегал на пруды за карасями и закинув удочку назад, зацепил себя крючком за штаны. Вспоминал двор, яблони. Как в двенадцать лет ему прострелили ногу из ружья, и он с матерю сидел в телеге, а лошадь Параша везла их в город. Два года ходил на костылях. Вспоминал домашние весёлые праздники и песни по вечерам; мать и её пирожки по воскресеньям; как она сидела за своими кружевами.
Константин копал, а в это время в Вологодской области его мать Анна Михайловна стояла у икон и молилась.
А он вспоминал брата, улыбки сестёр и соседку забияку Яну. Морду Полкана, выглядывавшего из своей будки.
А мать молилась:
― «Отче наш, Иже еси на небесех!..».
Вспоминал свою первую любовь Варю, как он утопал в её волосах. Схватку с соперником. Боль расставания.
А мать молилась:
― «Пресвятая Богородице, спаси нас».
Евдокимов вспоминал как однажды чуть не утонул, но отец спас его. Отца уж нет. Не дожил до этой войны. «Война! ― думал Константин. Где-ж наша пушка (сорокопятка). А ребята где? Наводчик, заряжающий, ездовой. Лошадь Зорька. Мы жахнули по танку. Ответный удар немцев и ничего не помню. Очнулся. Стоят надо мною немцы. Ищу автомат, а его нет. Потом этап, душный вагон. Стоны, смерти. Удалось бежать, а тут опять фашисты». Вспоминая всё это, он не заметил, как углубился выше колена.
А мать молилась так:
― «Живый в помощи Вышняго…».
― «Верую во единаго Бога Отца…».
А мать молилась так:
― «Взбранной Воеводе победительная…».
― «Спаси, Господи, люди Твоя…».
― Стоп, ― крикнул офицер карателей и показал рукой, чтобы пленник вылезал.
Константин встал спиной к фашистам.
Каратели Вермахта ждали команды совершить расстрел.
А мать устала…
― Achtung… ― подняв руку, скомандовал офицер и не успел махнуть рукой как раздались выстрелы…
Константин упал в яму. Из леса полился град огня оружий и через несколько секунд всё стихло.
Евдокимов лежал в яме и вслушивался в тишину. Сил встать уже не было.
А мать села на стул.
Партизаны подошли к яме.
― Ты кто? ― спросил у него сероглазый солдат.
― Я Константин Евдокимов…
― Браток, вылезай из ямы, ― продолжил сероглазый. ― Фашисты убиты.
― У меня нет сил встать.
― Эх - ма. Поможем ребята?
Партизаны несли его на плечах в лес, где находился их штаб. Солнце ласково светило ему в лицо, а птицы щебетали канонами. Константин вновь ощутил энергию жизни и слёзы радости потекли у него из глаз. А сероглазый партизан, с улыбкой, сказал:
― Костя! Ну теперь ты обязан дойти до Берлина!
― Костя! Ну теперь ты обязан дойти до Берлина!